Баня сопровождала русского человека всю жизнь. В бане рожали детей, лечили любые болезни, парились перед важным событием и проводы в последний путь начинались именно в бане.

Я думаю, что эти факты известны многим. Однако, задолго до того, как баня прочно вошла в жизнь русского человека мылись и парились в русских печах!

Удивительно, но это факт! Почему мылись в печах? Как можно уместиться в маленьком пространстве? Куда уходит вода после помывки? Можно ли париться в печи веником?

Такие вопросы задаёт себе каждый, кто заинтересовался этой необычной темой. Но, давайте обо всём по-порядку…

Мытьё в печи было распространено в Рязанской, Московской, Тульской, Калужской, Ярославской и Владимировской губернии. Кое где и на Русском Севере были места, где бань не строили и мылись в печи. На такую хитрость способен был только русский человек, я уверена!

Печь в доме топили ежедневно, всегда есть печной жар. Согласитесь, довольно практично - топить одну печь и получать всё: еду, тепло, горячую воду и баню.

Так же не всегда была возможность поставить баню - не было строительного материала.

А вот более южные губернии России не были приверженцами традиции мытья в печи. Чаще всего они мылись в деревянных корытах и кадках. Я думаю, в первую очередь это связано с тем, что тёплый климат не дал людям додуматься до такой хитрости.

«Путешествовали» в печь и наши северные соседи - финны. Эту практичную традицию они переняли от своих северных русских соседей.

Как мылись в печи

Вот как можно уместиться в печи с тазом, с водой и прочими банными принадлежностями? Дело в том, что настоящая русская печь огромных размеров! Именно огромных! Порой печь занимала добрую половину комнаты! Внутри такой печи могли помещаться два человека!

Русская каменная печь хранила свой жар после приготовления еды, нагрева чугунков с водой и выпечки хлеба ещё долго. Как только печь немного остывала, из жерла выгребали золу и угли. Освобождали от лишних предметов будущее банное помещение, старались вымыть от копоти стены.

Проверяли готовность печи принять банщиков в свои жаркие недра так: бросали в жерло печи пригоршню муки. Если мука не вспыхивала, то это говорило о том, что можно мыться, сильный жар ушёл, ожогов не будет.

Затем на дно печи стелили солому, поверх её накрывали тряпицей, ведь солома колется… Ставили внутрь печи небольшую ёмкость с водой и клали веник. Затем первый парильщик лез внутрь печи, если он не справлялся с таким заданием самостоятельно, то ему помогали.

Парильщик садился на лопату или же на обычную доску и помощник осторожно «отправлял» его в жерло печи. Согласитесь, очень похоже на то, как Баба Яга Иванушку в печь хотела засунуть. Возможно, в сказке был намёк на мытьё в печи?!

После удачного «запихивания» в печь, за парильщиком закрывали печную заслонку. Сейчас такую своеобразную банную процедуру даже представить сложно. Ведь в печи темно, мало места и вообще весьма неудобно. Но, оказывается, в давние времена не видели в таком способе парения неудобства и дискомфорта.

Парились в печах до «ломоты». Веник мочили в воде и брызгали им на раскалённые камни печи. Очень часто на раскалённые камни брызгали квасом - вот такая старинная ароматерапия! 🙂

Тело и голову мыли щёлоком - это настоянная в воде зола. У золы сильная щелочная реакция, по этой причине её использовали вместо мыла для стирки белья, мытья головы и тела. Конечно, вёдрами воду на себя не лили, смывались осторожно, небольшим количеством воды, которое впитывалось в солому.

Если же мылись в печи основательно, то ставили внутрь корыто в которое и стекала вода. Но, чаще всего в печи просто парились и мыли голову, а уж опосля домывались в доме или же в сарае.

Когда процесс парения в печи заканчивался, парильщик стучал по заслонке и ему помогали выбраться из жерла.

Вот такой процесс мытья в печи был в давние времена. Очень напоминает процесс запекания хлеба, человек как каравай помещался в печь, а когда зарумянивался его быстро доставали.

Кто мылся в печи

В печах мылись всей семьёй, вначале шли взрослые с детьми, затем была очередь немощных стариков. Тем, кому парится и мыться самостоятельно было сложно, обязательно помогали. В печах обычно парились по двое человек.

Если семья и имела баню, то в неё молодым девушкам вход был заказан. Боялись незамужние девушки духа бани - баенника. Не доброе, зловредное существо, должна я сказать вам. Про баенника я писала отдельную статью, кому интересно - перейдите по ссылке и узнаете про него больше 🙂

Конечно, после любого дела надо навести порядок и чистоту. Так было и с царицей печью, после банной церемонии выгребали из печи сено, доставали воду, сушили жерло печи.

Как долго сохранялась традиция печного мытья и парения

Удивительно не то, что такая банная традиция существовала, а то, что она встречается и до сих пор! В некоторых деревнях бани стали появляться только в 70-80 годах двадцатого века!

Это достоверные сведения, в нескольких километрах от города Череповец Вологодской области до сих пор сохранилась традиция мытья в печи. Я уверена, что есть такие люди, которым париться и мыться в печи довелось и в наше время. Буду рада, если кто то расскажет о такой таинственной процедуре больше. 🙂

Свернуть

В древней Руси особое внимание уделяли постройке бань, так как содержание тела в чистоте считалось основным фактором, оказывающим влияние на здоровье человека. Для некоторых постройка бани оказывалась слишком дорогим удовольствием, что, однако, не мешало людям искать другие способы очищения — к примеру, мыться в печах.

Мытьё в русской печи кажется современному человеку чем-то совершенно невыполнимым и нереальным. Для некоторых подобная процедура является очередной традицией, переросшей, скорее в легенду, но для представителей старшего поколения подобные рассказы вовсе не вымысел, а вполне очевидные воспоминания детства.

Откуда пошёл обычай?

Ещё в старину русские люди поняли, что чистота является залогом здоровья, и старались соблюдать её проявления во всем: в быту, в одежде и, что самое важное — в заботе о собственном теле. Недаром древнюю Русь не затронули многочисленные болезни, бушевавшие в Европе и вызванные, в первую очередь, полным отсутствием личной гигиены и антисанитарными условиями быта. Посещающие нашу страну путешественники нередко отмечали, что жители русских поселений выглядят совсем иначе: свежая одежда, чистые волосы и умытое лицо. В этом нет ничего удивительного, ведь не мыться на Руси в то время мог только ленивый.

Старинная печь 1890г.

Бани были обязательным атрибутом древнерусских поселений. Если же у семьи не хватало сил или средств на возведение бани, водные процедуры проводили в печках.

Трудно установить, с чего именно пошёл обычай мытья в печке. Разные уголки России сохранили свидетельства о применении данного метода, начиная с 15 века.

Традиция эта распространялась не только на деревенских жителей, но и на горожан, так как печь была единственным средством для отопления помещений. По данным этнографов, обычай мыться в печке сохранился среди некоторых групп населения вплоть до 20 века.

Как раньше мылись?

Внутреннее устройство русской печи предусматривает долгое сохранение тепла внутри её горнила, особенно если после топки закрыть продух заслонкой. Подобная конструкция позволяет не только поддерживать температуру в помещении, но и сохранять нагретую воду и пищу, помещённую в неё, тёплыми. Нюанс сохранения температуры воды очень важен, так как «разводили» печь обычно утром, а мылись уже после всех приготовлений, ближе к вечеру.

Древнерусские печки отличаются массивными размерами, два взрослых человека могли спокойно расположиться внутри печи, занимаясь водными процедурами. Оставалось ещё и пространство для двух корчаг и веника.

После того, как дневные приготовления заканчивались, печку очищали от золы, копоти и сажи. Перед началом мытья поверхность, по которой залезали, устилали соломой или небольшими дощечками, чтобы не испачкаться на обратном пути. После всех действий начинался сам процесс отмывания.

В печке отмывали стариков , маленьких детей или младенцев. Словом тех, кто не мог в силу обстоятельств добраться до бани или был недостаточно крепок здоровьем. Больных членов семьи в баню так же не выводили, особенно зимой — мыли в печке. Маленьких детей «передавали» в печь на специальной лопате, где их принимал кто-то из взрослых, а стариков на небольших липовых досках, в положении лёжа.

Детей клали на специальные лопаты

Молодые незамужние девушки также пользовались печкой, когда необходимо было помыться. Это обусловлено поверьем, что в банях живут сердитые духи — банники и кикиморы, способные сотворить с девушкой всякие злодеяния. Стоит молодой красавице оставить банные принадлежности не на своём месте или нарушить покой духа какими-либо действиями, тот мог разозлиться и подпереть дверь, напуская пару, или опрокинуть таз с кипятком на виновницу.

Так как на Руси были свои правила для походов в баню, незамужние девушки могли мыться только с детьми или молодыми сёстрами, также не имеющими супругов. В некоторых деревнях поход одинокой девушки в баню приравнивался к греху, и кроме мытья в печи выхода у девушек не было.

Свободным женщинам разрешалось мыться только с сестрами

Мыться дома при вышеперечисленных обстоятельствах было куда спокойнее. В каждой избе был красный угол, в котором размещались иконы, и совершать водные процедуры можно было, не боясь нечистой силы.

Мылись в русской печи и в лечебных целях . Членов семьи, заболевших «перхотой» (кашель, предположительно бронхиальный) помещали в печку, где его ждали кадки со специальными отварами. Перед тем как отправить в печь, аналогичный травяной отвар давали принять внутрь, а тело обмазывали специально приготовленным тестом. Делалось это для того, чтобы максимально прогреть организм как снаружи, так и изнутри. На голову больного надевали платок или шапочку, чтобы предотвратить тепловой удар, называемый «угаром».

Заболевших некоторыми видами кожных недугов также отмывали в печи. В баню таких людей не водили, чтобы с водой болезнь не затронула других членов семьи. После мытья веник вместе с настилом, на котором больной размещался, сжигали. В последующую топку печи болезнь как бы «сжигали», не давая ей выбраться наружу. Этот способ очищения помогал локализовать болезнь, а в последствии вовсе избавиться от неё.

Видео

Русская печка - мечта любого кулинара.

Те кто пробовал еду приготовленную в русской печи, знают о чем идёт речь.

Даже обычная картошка, почищенная или в кожуре (в "мундирах"), приготовленная в чугунном горшке в русской печи - верх наслаждения, не говоря уже о супах и кашах и мясных блюдах.

Дацук Кирилл - Бабушкина печь 2008 г.

В моём далеком детстве я жил в деревянном доме, в котором наша семья после войны поселилась после войны. И там была русская печь.

Правильная, Огромная, с большим чёрным зевом и лежанкой, где я обожал спать, и не только потому что там было тепло и уютно, а еще и потому что наверное для любого поднебесная ребёнка высота печки была намного предпочтительнее стандартной пружинистой винтажной кровати с медными шишечками, приземлённо стоящей на дощатом полу.

Кроме того печка не скрипела, не меняла форму как кровать или диван и вообще была монолитной глыбой с лицевой стороны покрытой дефецитным в ту пору, кафелем, а сверху - глиной и побелкой.

К сожалению я не знаю всех тонкостей мастерства печников тех времён, видимо хранивших тайны тысячелетней постройки печей, но даже когда печь топилась, наверху было просто тепло. По крайней мере обжечься при прикосновении было нереально.

А не так давно, я в достаточных подробностях, узнал что в русских печах до революции еще и мылись. т.е. фактически печь выполняла несколько функций из которых обогрев и приготовление пищи были безусловно главными, но лечебно-гигиенические процедуры были тоже важным дополнением в той роли, которую русская печка играла в жизни на Руси.

Крестьянский быт. XIX в. Мытье в печке. Гравюра А.И. Зубчанинова по рисунку П. Е. Коверзнева. Начало 1880-х гг.

Бани на Руси существовали с незапамятных времён.

И разумеется, русский народ использовал их по прямому назначению, но не забывал и про печь.

Тем более, что строительство собственной бани как таковая для многих считалось непозволительной роскошью.

Ну а даже у кого она была, всё равно часто использовали печь еще и для того чтобы "пропарить косточки".

В печах как правило также мыли детей, младенцев, больных и стариков.

Не выходя, как говорится - из избы.

Кроме того, в печах предпочитали мыться молодые девицы, опасавшиеся "банной нечисти".

По русским суевериям в бане водилась всякая нечисть, начиная от "банника" до кикимор живущих в сырости под полом.

А рассказы о том что творил банник с молодыми девками в банях - в то время заменяли сразу эротику, порнографию и фильмы ужасов.

Так что говорить наверное не нужно, почему в избе рядом с иконами, пугливым девкам мыться было как-то спокойнее:)

Стандартная русская печь свободно вмещала в себя двух взрослых человек.

Так что, вопреки нынешним представлениям, там было где развернуться.

После протопки, когда печь немного остывала, внутри её устилали ржаной соломой, кидали домотканный половик и всё...

Готова и баня и сауна и медицинский центр прямо посреди дома.

Вот как описывал эту процедуру знаменитый русский этнограф, князь Вячеслав Николаевич Тенишев в 1899-м году.

Из вологодских земель подробное описание относится к Мольскому приходу Тотемского у.: "Бани у нас очень редко встречаются, несмотря на достаток леса; есть деревни совсем без бань, а моются у нас в печах, которые очень просторны и мыться можно одному свободно сидя.

Причем подстилают под себя солому; свободно раздевшись в присутствии всей семьи, залезает один человек в печку с чугуном теплой воды.

Ему подают веник и заслонку закрывают.
Несмотря на видимое неудобство, крестья­нин, выпарившись до "ломоты костей" и хорошо промывши голову "ще­локом", потом окатывается водой на сарае.
Приготовлений нужно совсем немного; только с утра поставить в печь чугун с водой.

Особенности традиции мытья в печи ярко представлены в рассказе Н. преображенского, в котором описываются события, произошедшие с автором в декабре 1859 — начале января 1860 года в с. Никольском Кадниковского уезда Вологодской губернии.

Считаю нужным привести его полностью: "Как бы то ни было, на третий день накануне праздника Рождества, я достиг тихого пристанища — дома моего дяди, который, т. е. не юм, а дядя, имел, по выражению обывателей, бороду с добрый хвостанец, : веник, которым уже выпарились в бане.

Всему русскому миру известно, как хорошо после длинной холодной дороги выпариться в жаркой бане Также всему русскому миру известно, что накануне воскресенья и великих праздников весь чисто русский мир имеет древний, свято чтимый и почтенный обычай — париться и менять белье.

Дело для меня было подходящее... Но на самом пороге к наслаждению, т.е. к бане, я встретил совершенно непредвиденные препятствия.

Дядя собирался париться. Я лежал на палатях и ждал приглашения в баню.

Но вместо этого я заметил, что работница принесла в избу соломы, завалила ее в печку, за ней туда же впихнула шайку с теплой водой, в которой был обмочен веник.

Немного погодя среди избы дядя мой явился в натуре, разгладил бороду и, ни слова не говоря, марш за соломой, шайкой и веником в печку Изба была без всяких перегородок, поэтому каждый лог видеть со всех пунктов все, что делается в ней.

Работница закрыла печку заслонкою. Я думал, что дядя думает приготовить из себя жаркое.

Не тут-то было. Немедленно в этой печке, где варят щи, кашу, пекут хлеб, пироги и прочие сдобные вещи и куда залез мой возлюбленнейший родич, раздалось сильное шлепание, охание, кряхтение, одногласные восклицания и целые одобрительные слова в роде: "важно!., славно!., вот так!., вот гак!., а-а-а. Вот еще, еще!... Ух как важно!". Это мой дядя хвостал себя, что было сил во все места, какие бывают у пономарей.

Два-три раза булькнула вода; раздался глухой вопль: "откройте!". Работница открыла печку и оттуда вылез головой вперед и весь красный, как рак, дядя.

Он снова сунул голову с бородой в печку, достал оттуда шайку с веником и наподобие Адама в невинном состоянии прошел по всей избе и отправился в подполье обливать себя холодной водой.

Предложили и мне слазить в печку.

Но я как бурсак, привыкший к хорошей бане, и как философ, следовательно человек с полным сознанием собственного достоинства, счел унизительным лезть в печку париться,

да кроме того стыдился предстать пред очи Никольских дам в том исклю­чительном положении, в каком бесцеремонно являлся мой дядя, давно привыкший к подобного рода операциям и поэтому смотрящий на дело совершенно равнодушно.

Я спросил о бане. Оказалось, что бани во всем селе не было, нет и по всей вероятности не будет; что была баня в Родионихе, да и та лет 15 назад сгорела; что там все парятся там же и так же, как мой дядя, что наконец в другой деревне есть баня. Не мало я подивился такой невзыскательнос­ти...

Отправился в деревню.

Там действительно нашлась протопленная баня. Это был четырехугольный сруб с отверстием для влезания в него, которое носило почетное название двери, и с отверстием для выхода дыма, ему же имя — труба.

Когда баня протоплена и когда в нее налезет народу, как сельдей в бочку, она представляет внутри ящик, наглухо закупорен­ный, в одной половине которого возвышается полок, где парятся, устлан­ный соломою, и печка, складенная из камней, а не из кирпича.

У дверей помещается корыто с холодной водою: горячая вода не употребляется, исключение делается щелоку, которым матери детям и жены мужьям моют головы.

Раздеваться необходимо было под открытым небом на соломе.

Несмотря на это маленькое неудобство, я таки попал в баню, предвари­тельно согнувшись в три погибели, чтобы наметить в то отверстие, кото­рое называют дверью. В бане, ни в какое время дня не могущей похва­литься достаточным количеством света, теперь царит непроницаемый по­лумрак. Кругом меня раздавалось шлепанье мокрых веников, ударявшихся в живые тела.

Пример увлек и меня.

Ощупью добравшись до верхнеп этажа полка, где температура была самая высокая, я уже принялся выде лывать веником в воздухе и по спине всяческие фигуры, как толстый пу зажженной лучины осветил баню и сквозь облака густого горячего пар мне представилась картина, какой я никак не ожидал встретить: во все местах, в различных положениях парились и мылись, парили и мыли дру друга люди обоих полов, и в буквальном смысле всех возможных возрастов и все это делалось очень спокойно и хладнокровно, как будто в бане были одни мужчины или женщины...

Не выпарившись, не вымывшись, я стремглав бросился из бани, наскоро оделся, наслаждаясь в то время тем, как купались в снегу выскакивающие из бани, и отправился париться в печку, по примеру дяди, в чем не раскаялся, ибо в печке пар легкий, вольный.

На рассказ мой о приключениях в бане, дядя очень резонно и внуш тельно заметил:

— Ты, брат, хоть и учен, а глуп немножко: парился бы да мылся, сколь душеньке угодно — здесь всегда так делают.

Действительно, дядя не шутил. В деревнях, где существуют бани, большей частью парятся в печках, потому — с баней много хлопот.
Когда ж баню, то обыкновенно собирают всю деревню и идут в нее если, то множество без всякого разбору и различий полов.

Как много на свете бань - турецкие, ирландские, финские, японские. Подражая банным традициям разных народов, мы то забираемся с головой в бочки, то растираемся палочками, то закапываемся в песок. Между тем, за экзотикой далеко ходить не надо. Наши пра-пра-прадеды превзошли всех по части изобретательности в помывочном деле. Иногда они мылись… прямо в домашней печи!
Места в русской печи достаточно. Отопительная печь занимала не меньше трети избы, и внутрь могли забраться сразу два взрослых человека.

Веником в ней, конечно, не размахнуться, но аккуратно париться вполне можно. Неизвестно, чего больше в такой изобретательности - рачительности (чего теплу зря пропадать, чугуны поставим - и вода согреется) или «Емелевской» лени (зачем баню топить, если в печке вымыться можно).

Еще в 19 и начале 20 века отопительная печь часто использовалась как домашняя баня. Путешествуя по России во второй половине 19 века, этнограф С. В. Максимов отметил, что «в баню вовсе не ходят, предпочитая мыться в печках», хотя «бани здесь и существуют». Действительно, банные печи уже пару сотен лет были в ходу. А людям все равно нравилось мыться в печке…

Старый да малый - в печь полезай!

Чаще всего в печке мыли маленьких детей - очевидно, чтобы не застудить по дороге в баню, которая всегда стояла далеко от избы. Мать забиралась внутрь печи, а ей на деревянной лопате, которой обычно вынимали хлеб, подавали ребенка. Внутри печи уже стояли чугуны с нагретой водой, щелоком (прообраз мыла), целебными травяными отварами. В печке было чисто: золу и углы тщательно выметали. Забирались в печку через зев, а чтобы не запачкаться, место перед зевом («под», а по-современному, плиту) покрывали досками или влажной соломой. На время банных процедур печную заслонку закрывали. Окончив мытье, мать «высаживала» ребенка на лопате, а затем выбиралась и сама. Отсюда, кстати, и пошли сказки про бабу-Ягу, которая одержима идеей изжарить непрошеных гостей в печи.

Мыли в печке и немощных стариков. Помощник забирался внутрь, а старец или старушка с комфортом «въезжали» в печь, лежа на широкой доске. Взрослые обычно мылись по одному. Терлись щелоком, волосы мыли золой либо яйцом. Пару поддавали, брызгая водой на горячие стенки печи, примыкающие к топке.

Почему женщины так любят печки?

Интересно, что девушки мылись в печке чаще, чем мужчины. В некоторых областях - например, во Владимирской губернии - девушкам вообще считалось грешным мыться в бане. Ходить туда разрешалось лишь замужним, а девицам или вдовам приходилось использовать домашние русские печи. А может быть, они сами не хотели мыться там, напуганные рассказами о баннике - нечистой силе, хозяине бани, который мог и раскаленный камень из банной печи бросить в немилого гостя, и дверь наглухо закрыть. Русская печка же стояла в доме, где висели иконы и каждый угол кропили святой водой. Поэтому мыться в ней было спокойнее.

Давно прошли времена верований в банников и домовых. Золу заменил шампунь, а бани превратились в просторные помещения с комнатами отдыха. Но может быть, в удаленных деревушках есть семьи, которые по-прежнему считают печь лучшим местом для банных процедур. И, как все необычное, мытье в печи однажды войдет в моду и станет не менее популярным, чем сауна или турецкая баня.

Бани на Руси существовали с незапамятных времён. И разумеется, русский народ использовал их по прямому назначению, но не забывал и про печь, тем более, что строительство собственной бани для многих была непозволительной роскошью.

Даже те у кого она была, всё равно часто использовали печь еще и для того чтобы "пропарить косточки". В печах как правило также мыли детей, младенцев, больных и стариков. Кроме того, там предпочитали мыться молодые девицы, опасавшиеся "банной нечисти", так как по русским суевериям в бане водилась всякая нечисть, начиная от банника до кикимор, живущих в сырости под полом. Рассказы о том, что творил банник с молодыми девками в банях - в то время заменяли сразу эротику, порнографию и фильмы ужасов. Так что говорить наверное не нужно, почему в избе рядом с иконами, пугливым девкам мыться было как-то спокойнее:)

Стандартная русская печь свободно вмещала в себя двух взрослых человек. Так что, вопреки нынешним представлениям, там было где развернуться. После протопки, когда печь немного остывала, внутри её устилали ржаной соломой, кидали домотканный половик и всё...

Готова и баня и сауна и медицинский центр прямо посреди дома.

Вот как описывал эту процедуру знаменитый русский этнограф, князь Вячеслав Николаевич Тенишев в 1899-м году:

Из вологодских земель подробное описание относится к Мольскому приходу Тотемского у. : "Бани у нас очень редко встречаются, несмотря на достаток леса; есть деревни совсем без бань, а моются у нас в печах, которые очень просторны и мыться можно одному свободно сидя.

Причем подстилают под себя солому; свободно раздевшись в присутствии всей семьи, залезает один человек в печку с чугуном теплой воды. Ему подают веник и заслонку закрывают. Несмотря на видимое неудобство, крестья-нин, выпарившись до "ломоты костей" и хорошо промывши голову "ще-локом", потом окатывается водой на сарае.
Приготовлений нужно совсем немного; только с утра поставить в печь чугун с водой.

Особенности традиции мытья в печи ярко представлены в рассказе Н. Преображенского, в котором описываются события, произошедшие с автором в декабре 1859 — начале января 1860 года в с. Никольском Кадниковского уезда Вологодской губернии.

Считаю нужным привести его полностью: "Как бы то ни было, на третий день накануне праздника Рождества, я достиг тихого пристанища — дома моего дяди, который, т. е. не юм, а дядя, имел, по выражению обывателей, бороду с добрый хвостанец, : веник, которым уже выпарились в бане.

Всему русскому миру известно, как хорошо после длинной холодной дороги выпариться в жаркой бане. Также всему русскому миру известно, что накануне воскресенья и великих праздников весь чисто русский мир имеет древний, свято чтимый и почтенный обычай — париться и менять белье.
Дело для меня было подходящее... Но на самом пороге к наслаждению, т.е. к бане, я встретил совершенно непредвиденные препятствия.

Дядя собирался париться. Я лежал на палатях и ждал приглашения в баню. Но вместо этого я заметил, что работница принесла в избу соломы, завалила ее в печку, за ней туда же впихнула шайку с теплой водой, в которой был обмочен веник.

Немного погодя среди избы дядя мой явился в натуре, разгладил бороду и, ни слова не говоря, марш за соломой, шайкой и веником в печку. Изба была без всяких перегородок, поэтому каждый мог видеть со всех пунктов все, что делается в ней.

Работница закрыла печку заслонкою. Я думал, что дядя думает приготовить из себя жаркое.

Не тут-то было. Немедленно в этой печке, где варят щи, кашу, пекут хлеб, пироги и прочие сдобные вещи и куда залез мой возлюбленнейший родич, раздалось сильное шлепание, охание, кряхтение, одногласные восклицания и целые одобрительные слова вроде: "важно!., славно!., вот так!., вот гак!., а-а-а. Вот еще, еще!... Ух как важно!". Это мой дядя хвостал себя, что было сил во все места, какие бывают у пономарей.

Два-три раза булькнула вода; раздался глухой вопль: "откройте!". Работница открыла печку и оттуда вылез головой вперед и весь красный, как рак, дядя.

Он снова сунул голову с бородой в печку, достал оттуда шайку с веником и наподобие Адама в невинном состоянии прошел по всей избе, и отправился в подполье обливать себя холодной водой.

Предложили и мне слазить в печку.

Но я как бурсак, привыкший к хорошей бане, и как философ, следовательно человек с полным сознанием собственного достоинства, счел унизительным лезть в печку париться, да кроме того стыдился предстать пред очи Никольских дам в том исклю-чительном положении, в каком бесцеремонно являлся мой дядя, давно привыкший к подобного рода операциям и поэтому смотрящий на дело совершенно равнодушно.

Я спросил о бане. Оказалось, что бани во всем селе не было, нет и по всей вероятности не будет; что была баня в Родионихе, да и та лет 15 назад сгорела; что там все парятся там же и так же, как мой дядя, что наконец в другой деревне есть баня. Не мало я подивился такой невзыскательнос-ти...

Отправился в деревню.

Там действительно нашлась протопленная баня. Это был четырехугольный сруб с отверстием для влезания в него, которое носило почетное название двери, и с отверстием для выхода дыма, ему же имя — труба.

Когда баня протоплена и когда в нее налезет народу, как сельдей в бочку, она представляет внутри ящик, наглухо закупорен-ный, в одной половине которого возвышается полок, где парятся, устлан-ный соломою, и печка, складенная из камней, а не из кирпича.

У дверей помещается корыто с холодной водою: горячая вода не употребляется, исключение делается щелоку, которым матери детям и жены мужьям моют головы.

Раздеваться необходимо было под открытым небом на соломе.

Несмотря на это маленькое неудобство, я таки попал в баню, предвари-тельно согнувшись в три погибели, чтобы наметить в то отверстие, кото-рое называют дверью. В бане, ни в какое время дня не могущей похва-литься достаточным количеством света, теперь царит непроницаемый по-лумрак. Кругом меня раздавалось шлепанье мокрых веников, ударявшихся в живые тела.

Пример увлек и меня.

Ощупью добравшись до верхнего этажа полка, где температура была самая высокая, я уже принялся выделывать веником в воздухе и по спине всяческие фигуры, как толстый луч зажженной лучины осветил баню и сквозь облака густого горячего пара мне представилась картина, какой я никак не ожидал встретить: во все местах, в различных положениях парились и мылись, парили и мыли друг друга люди обоих полов, и в буквальном смысле всех возможных возрастов, и все это делалось очень спокойно и хладнокровно, как будто в бане были одни мужчины или женщины...

Не выпарившись, не вымывшись, я стремглав бросился из бани, наскоро оделся, наслаждаясь в то время тем, как купались в снегу выскакивающие из бани, и отправился париться в печку, по примеру дяди, в чем не раскаялся, ибо в печке пар легкий, вольный.

На рассказ мой о приключениях в бане, дядя очень резонно и внуштельно заметил:

— Ты, брат, хоть и учен, а глуп немножко: парился бы да мылся, сколь душеньке угодно — здесь всегда так делают.

Действительно, дядя не шутил. В деревнях, где существуют бани, большей частью парятся в печках, потому — с баней много хлопот. Когда ж баню, то обыкновенно собирают всю деревню и если идут в нее, то множество без всякого разбору и различий полов.